Александр Малярчук
Трапеза Антропофагов
Со времён поздней античности (как оно называется в традиционной истории) сохранилась одна общая и двадцать шесть частных карт Клавдия Птолемея (83–161 ? н.э.), который в своём "Руководстве по географии" остаётся в рамках традиции Гиппарха из Никеи (190–125 до н.э.). Карты несут на себе рисунки, поясняющие текст. Что же на них изображено?
"На Птолемеевской карте номер 24 в СКИФСКОЙ стране вверху изображена область антропофагов. Рис. 12.12. Для наглядности здесь же помещён интересный рисунок. Два антропофага-скифа с удовольствием разрубают на столе человеческий труп на более удобные мелкие куски, явно готовя себе обед. В точности как Матфей Парижский пугал читателей своей средневековой Хроники "ужасными татарами и монголами", которые пьют воду, только когда под рукой нет свежей человеческой крови. См. подробности в книге "Империя". Эти пропагандистские западноевропейские штампы 16-17 веков выдают истинное время составления некоторых "древних" карт. Впрочем, может быть эти описания отразили (удивившие западно-европейцев) реальные обычаи некоторых народов русского севера, действительно употребляющих в пищу сырое (высушенное или замороженное) мясо". [Г.В. Носовский, А.Т. Фоменко. Русь-орда на страницах библейских книг. Москва, Издательство "АНВИК", 1998 г., с. 288, 290.]
Иными словами, исследователи относят рисунок к жанру карикатуры. Перед нами карикатура на жителей Скифской страны. И с такой трактовкой легко согласиться. Лично я соглашусь, сделав одно уточнение: на карте представлена карикатура на христиан, конкретно – на евхаристию, христианское таинство, включающее в себя причащение Плотью и Кровью Христа. Сейчас мы это докажем, и если доказательство верно, то карта имеет помимо обычного географического ещё и ярко выраженный идеологический смысл (он может отражать обычные колонизаторские амбиции или может свидетельствовать о некоем конфессиональном расколе, мы эти вопросы не рассматриваем).
Композиция этой Птолемеевской карты №24 повторяет композицию русской иконы: в центре средник, по краям клейма. На среднике на фоне стилизованных горок изображены собственно антропофаги: двое обнажённых (так рисуют Христа ради юродивых на иконах), двое мужчин возле стола, на столешнице которого крестовидно разложены части расчленённого антропоса, человека. Подчеркну: разложены, не навалены кучей, не набросаны как попало (что было бы, наверное, характерно для дикарей-людоедов). Двое мужчин возле стола (именно возле стола, культурно, не на голой земле) динамично ("с поспешностью", см. ниже), сосредоточенно (как священники у престола в алтаре) занимаются "священнодействием" – едят и пьют. Пьют, надо полагать, свежую кровь, а едят мясо антропоса, гигантская голова которого поставлена справа от стола на голой земле.
Можно назвать этот рисунок этнографическим в том смысле, что он, как всякое оригинальное произведение изобразительного искусства, скорее отражает духовную этнографию самого художника (и заказчика), и только после этого – этнографию собственно натуры. В самом деле, двое обнажённых, абсолютно голые люди, под открытым небом, – а климат в здешних местах, между Салехардом, Екатеринбургом, Челябинском и ЗВЕРИНОГОЛОВКОЙ (см. ниже) Курганской области (~ 56-й градус северной широты, 64-й градус восточной долготы) далеко не субтропический. Последнее обстоятельство было, разумеется, известно картографу, ведь зачем-то же он нанёс по краям карты числовые ориентиры, обозначающие широты и долготы в рамках традиции Гиппарха (чьё имя буквально означает "комэска", командира конного эскадрона).
Рядом с антропофагами изображена область хиппофагов. Географически это уже ближе к Уфе, Казани, Перми… Хиппофаги – это, понятно, не пожиратели хиппи (hippie), а суть те, кто предпочитает человечине конину… Скифы, конечно. Возможно, башкиры и татары. Хиппос по-гречески лошадь; отсюда "ипподром", отсюда "Иппокрена" – "источник коня", известный источник вдохновения на горе Геликон, забивший от удара копыта коня по кличке Пегас. Источник обладает чудесным свойством вдохновлять поэтов. В поза-позапрошлом (XVIII-м) веке в городе Тобольске издавался журнал с характерным названием: "Иртышъ, впадающий в Иппокрену". Если смотреть по карте Птолемея, Тобольск находится примерно посредине между антропофагами и хиппофагами, то есть обретается как раз под столом, на котором лишённые одежд скифы раскладывают разъятого на части антропоса.
Засим переходим к "клеймам".
В правом верхнем "клейме" изображены некие безголовые, в правом нижнем – некий звероголовый (рядом, напоминаю, Звериноголовское Курганской области). Можем ли мы по внешнему виду безголовых существ определить их принадлежность к тому или иному культурному контексту? Задача, прямо скажем, для следователя-криминалиста по особо важным делам.
А какие ассоциации вызывают безголовые? Вне всякого сомнения, апокалипсические.
"И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души ОБЕЗГЛАВЛЕННЫХ за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело своё и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же мертвецы не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это – воскресение первое". (Откровение ап. Иоанна Богослова, 20: 4-5).
Мы видим, что один безголовый сидит (на пригорке), а второй стоит с поднятой рукой и раскрытой ладонью, причём средний палец поднятой руки он согнул, показывая зрителю, то есть нам, отсутствующее на руке начертание зверя.
Затем мы видим, что у сидящего обезглавленного нарисованы на торсе глаза, нос и рот, а уши не нарисованы. У стоящего с поднятой рукой тоже есть глаза, рот и нос и даже не забыты половые органы, а ушей, как и у первого обезглавленного, нет. Отсутствие ушей, очевидно, следует понимать как реплику на неоднократно повторяемый в Откровении стих "Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам" (Откр., 2:7,11,17,29 и др.).
Данная реплика недвусмысленно отсылает нас к рисунку, расположенному ниже. На нижнем же рисунке изображён человек с головой и с ушами, но – с собачьими ушами, похожими на уши эрдельтерьера. Впрочем, чтобы здесь судить о породе, нет достаточных оснований; перед нами просто человекозверь.
Человек с головой пса – это по сути тот же обезглавленный, ведь у него нет человеческой головы.
За образом человекозверя просматривается ряд ассоциаций; вспомним восклицание Авенира во 2-й книге Царств, глава 3-я, стих 3-й: "Разве я собачья голова?". По Иудейскому закону, пишет архимандрит Никифор в Иллюстрированной полной популярной библейской эциклопедии (Москва, 1891), собаки считались нечистыми, "как оне и доселе ещё считаются у Мусульман". Екклесиаст говорит: "Кто находится между живыми, тому есть ещё надежда, так как и псу живому лучше, нежели мёртвому льву" (Еккл., 9:4). Но это – псу, а перед нами как бы недопёсок или, наоборот, недочеловек.
Если бы карта изображала Египет, то мы бы сказали, что перед нами Анубис. Анубис (собачка) есть египетский бог смерти. Изображался он в виде лежащего шакала или собаки, а также в виде человека с шакальей или собачьей головой.
Звероголового можно отождествить и со святым Христофором. (Удивительно! в этих местах в 1970-х годах экспедиция Тюменской картинной галереи обнаружила значительное число так называемых "чернушек" и "краснушек", икон народного письма, среди них иконы св. Христофора. Икона "начала 19-го века СОФИЯ И ХРИСТОФОР" даже опубликована в журнале "Творчество".)
В левом нижнем "клейме" изображена, вне всякого сомнения, битва пигмеев с журавлями. Пигмеи, то есть "кулаки" в переводе с греческого. Уничтожение пигмеев журавлями в контексте мировой культуры можно рассматривать как прообраз раскулачивания, раскрестьянивания, карта не уточняет – какого: русского, французского, индейского, еврейского... Битва пигмеев с журавлями – это странный образ крестьянской войны. Крестьянские войны имеют, как правило, религиозную составляющую. Ничего нового в понимании замысла птолемеевской суперграфики обнаруженный нами факт, понятно, не даёт. Кто такие журавли? Аристофановские "Птицы", например? Так это ж не орнитология, а драматургия. Так и птолемеевские птицы. Кто они? И кто такие пигмеи? Почему они здесь? Ареал расселения греческих карликов весьма широк, от острова Туле на западе (не путать с родиной Левши Тулой) до Индии на востоке, от Обдорска, что на полуострове Ямал, на севере, до истоков Нила на юге…
Вспоминается керамическая кружка ("ритон") в виде головы собаки (опять СОБАКИ) работы Бригоса ("Около 480 г. до н. э.") из собрания государственного Эрмитажа ("Поступил в 1862 г. из собрания Кампана". См. Передольская А.А. Краснофигурные аттические вазы. Каталог). На месте ошейника мастер изобразил выразительные моменты схватки пигмеев и журавлей.
На птолемеевской карте и без того маленькие пигмеи помещены на второй план, а огромный журавль (мы его поначалу даже приняли за страуса), мощный журавль, ПРИКРЫВАЮЩИЙ КРЫЛЬЯМИ СВОИХ ПТЕНЦОВ, поставлен на переднем, причём он стоит на одной ноге, другой у него просто нет (почему, кстати?). Четыре птенца, выглядывающие из-под крыла одноногого журавля-великана, плохо прорисованы. Мы не обнаружили у них ног. Это нежелание рисовать конечности наводит на мысль, что ходить по земле этим птицам не положено (логично: ведь журавли рождены летать). В отличие от птолемеевской трактовки, на керамике Бригоса нет такой глубины, нет линейно-перспективных акцентов, и журавли у него о двух ногах, и пигмеи нормальные крепкие ребята, "за спиной одного шкура пантеры", "в одной руке его лук, в другой палица". Впрочем, птолемеевские пигмеи тоже вооружены луком и дубинкой, и они одеты (в отличие от двух антропофагов возле стола). Рассматривая "Пигмеев и Журавлей" в целом, приходим к выводу, что в данной сцене атаки на пернатого гиганта представлена своеобразная гигантомахия, "битва богов с гигантами".
Тут следует заметить, что птенцы под крыльями птицы – ЭТО ПРЯМАЯ ИЛЛЮСТРАЦИЯ ЕВАНГЕЛЬСКОГО ТЕКСТА. После обращения к жителям земного Иерусалима, лицемерам, фарисеям и книжникам, Спаситель восклицает:
"Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающих посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели. Се, оставляется вам дом ваш пуст" (Матфей, 24:37-39).
Птолемеевские Пигмеи – это и есть "Иерусалим, Иерусалим…".
И как бы зная заранее, что зритель обратит внимание на отсутствие у Журавля второй ноги, художник рисует выше одноногого урода (четвёртое, последнее, левое верхнее "клеймо"). Похоже, что это именно урод, у которого отнято "мужское достоинство", а не инвалид, у которого отнята одна нога. Урод задрал единственную ногу вверх, положив взъём гигантской ступни себе на голову, правой рукой он опирается на землю, по которой ему, Уроду, не дано ходить. Если бы дело происходило не в Скифии, а в Индии или в Китае, которые тоже имеют место по краям карты, то можно было бы подумать, что Урод выполняет индийскую, йоговскую, асану либо застыл в позе священного аиста, демонстрируя боевое искусство монахов Шаолиня. Впрочем, на лбу Урода не написано, что он скиф, а не индус, или монах, или, скажем, сын плотника – ведь кто-то же сколотил двум антропофагам СТОЛ, а взгляд Урода как раз обращён туда: там, на столе, лежит НОГА.
Рассматривая Урода, мы обращаем внимание на его гигантскую ногу, своеобразную (визуальную) "рифму" с ногой Журавля и не менее оригинальную "перекличку" с ногой на столе. Но есть ещё одна "рифма", семантическая, с Библией:
"Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя: лучше тебе войти в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с двумя ногами быть ввержену в огонь вечный" (Матфей, 18:8), – говорит Иисус ученикам, а птолемеевский художник пародирует Его фразу средствами графики. Апостол же Павел так рассуждает о членах тела Христова: "Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу?" (Первое послание к Коринфянам, 12:15).
Нога Журавля напоминает ствол дерева с корнями, прообраз греческой колонны коринфского ордера, это нога-столп (ср. "Столп и утверждение Истины" апостола Павла), а нога Урода – перевёрнутый столп, ствол комлем вверх.
"Ешьте … голову с ногами… – читаем в Ветхом Завете. – Ешьте же его (АГНЦА) так: пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью (см. выше): это – Пасха Господня", – сказал Господь Моисею и Аарону в земле Египетской, определяя ветхозаветную Пасху и казни египетские: "…и будет вопль великий по всей земле Египетской, у всех же сынов Израилевых ни на человека, ни на скот не пошевелит ПЁС языком своим…" (Исход, 11 : 7; 12 : 9, 11).
На Птолемеевской карте единственный язык, который не шевелится, высунут изо рта мёртвой головы возле стола; здесь пёс и агнец представлены в одном "лице": своеобразная диалектика, единство и борьба противоположностей. Агнец – образ Бога Нового Завета.
Итак, мы прошлись по всем рисункам и можем теперь сделать определённые выводы. Рисунки скомпонованы таким образом, что "главный" из них помещён на самой карте, а "второстепенные" вынесены на поля, за пределы изображённой на карте земной поверхности, на "новую землю".
"И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет" (Откровение 21:1).
На карте нет неба (по определению), как нет и моря. Художник-карикатурист лишь указал "на небо" задранной вверх ногой бесполого Урода и крыльями Журавля. Косвенным образом (журавль – птица перелётная) указал художник и на море, которого "уже нет".
Птолемеевская карта называется "TABULA ASIAE…", и у Иоанна речь тоже идёт об Асии: "Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, и от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных. Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею, и соделавшему нас царями" (Откровение ап. Иоанна Богослова, 1:4-6).
Тут нет особой надобности заявлять, что голова на земле – это голова Христа, ведь мы рассматриваем всё-таки неканоническое произведение, но и утверждать, что это голова неизвестного туриста или капитана Кука, на которого напала толпа голых дикарей, у нас тоже нет оснований. На карте изображена явно не бытовая сцена, а голые жрецы совершают некую религиозную трапезу. И нам остаётся лишь повторить: не называется ли эта трапеза евхаристией? И если она так называется, то, значит, сотрапезники возле стола причащаются трупом, в чём ясно прочитывается издёвка над христианским таинством, когда хлеб и вино на престоле духовно пресуществляются в Плоть и Кровь Бога. Из этого можно заключить, что художник (и заказчик) принадлежат к категории людей, которые не признают христианской евхаристии в той форме, которая имеет место в Асии.
