Владислав ПОЛЯКОВСКИЙ

Теория реконструкции истории человечества. Логический формализм многовариантности.

В этой статье автор делает попытку дать в как можно более формализованном и обобщённом виде теорию реконструкции истории человечества собственной разработки. Здесь не приводятся иллюстрации к тезису о системной противоречивости традиционной версии, так как сама традиционная версия не рассматривается как догма и опора для реконструкции.

Небольшое вступление: положение дел в исторической науке, которое побудило автора взяться за разработку теории логического формализма

Теория реконструкции истории человечества с помощью логического формализма многовариантности изложена в ряде работ автора этих строк, прежде всего в девятой главе книги "Татаро-монголы. Евразия. Многовариантность" ([1]), а также в ряде написанных, но не изданных книг. Цель нынешней статьи — изложить ряд теоретических знаний в виде отдельной цельной работы.

Взяться за разработку логического формализма автора побудило положение дел в исторической науке, которая провозгласила своей задачей наиболее объективное восстановление картины прошлого. Но может ли она, даже привлекая на помощь не только те науки, которые называются гуманитарными, решить эту задачу? Это очень сомнительно.

Положение дел в исторической науке можно оценить, рассмотрев понимание ею такого параметра, как время, и построения вспомогательной науки, с ним связанной, а именно хронологии. Что касается периода более или менее несомненно точных датировок, который начинается во всей истории человечества от рубежа XV-XVI веков, то здесь о достижениях исторической науки говорить можно. Но имеется период, для которого датировки или недостаточно надёжны, или вообще не имеют оснований, кроме сговора самих историков, прежде всего средневековых. Однако опора на традиционную хронологическую версию, освящённую веками использования, не позволяет историкам дать волю критичности, не позволяет им даже выдвинуть тезис о сомнительности хронологии. Иначе говоря, тезис о нерушимости и единственной правильности традиционной хронологии периодов так называемых "Древности", "раннего Средневековья" и "центрального Средневековья" мешает объективному рассмотрению результатов применения естественных наук, которые могли бы высветить системные недостатки традиционной версии, поскольку традиционная историческая версия рассматривается как материал более приоритетный по сравнению с данными естественных наук. А что касается традиционных вспомогательных исторических дисциплин (нумизматика, текстология, археология), то они оказываются в своей опоре привязанным к традиционной версии.

Более того, часто имеет место преднамеренная адаптация некоторых результатов естественных наук под данные гуманитарных наук. Примером подобной адаптации может служить всем известный радиоуглеродный метод, когда при построении первичной калибровочной шкалы был использован хронологически сомнительный материал. Но после появления этого метода, даже после присуждения его авторам нобелевской премии и многих лет его использования то и дело появляются публикации, на примерах показывающие его научную несостоятельность по причине слабой решённости задачи построения калибровочной шкалы.

Итак, по мнению автора этой статьи, основными недостатками современной исторической науки при решении задачи объективного восстановления картины прошлого являются:

а) рассмотрение письменных источников как материала более приоритетного по сравнению с данными естественных наук;

б) опора в своих построениях на так называемую традиционную историческую версию.

Давайте представим себе, что историк-исследователь имеет перед собой некое количество исторического материала, и даже весь его мировой запас в виде совокупности источников. Вопрос: как на основании этих источников получить наиболее достоверную версию истории человечества, если при этом не опираться на традиционную версию мировой истории?

Что касается традиционной исторической науки, то она предлагает некие методики, в частности, методику взаимозависимости нескольких источников. Более того, на основании достоверно датированного материала она очень даже неплохо справляется с этой задачей. (Пример – [2]) Но в ряде случаев историческая наука абсолютно бессильна перед историческим материалом, который датирован сомнительно или не датирован вообще. Те методики, которыми она в этом случае располагает – это методики ссылок на заранее известные годы жизни тех или иных исторических лиц (для которых были даже построены отдельные шкалы, вроде шкалы римских консулов или шкалы различных князей из русской истории, помещённой в известном сборнике Экземплярского), а также методики ссылок на контекст.

Но эти методики хорошо работают лишь в рамках традиционной версии, или на период хронологически несомненного материала. Если же к традиционной версии отнестись критически (особенно на период до 1300-го года н.э.), то ссылки на контекст выглядят более чем неправомочно, так как контекст – это понятие синтетическое, ибо он сам создаётся на основании источников. Таким образом, если на основании источников мы можем теоретически получить указание на разные эпохи, то сам контекст тоже может указывать на те или иные эпохи.

Кроме того, современная историческая наука пользуется "принципом первого нахождения даты". Он состоит в том, что если по какому-либо явлению некий исследователь выдвигает на основании источников свою дату, то она автоматически и закрепляется в исторической науке, без какой-либо дальнейшей критической проверки. Такой принцип, опять же, неплох для периодов достоверной датировки, и очень плох для хронологически сомнительных периодов, так как он способствует закреплению хронологически сомнительной версии.

Тогда возникают элементарные логические вопросы: как на основании того исторического материала, который имеется в наличии, извлечь хоть какую-то целостную картину на уровне "Что? Где? Когда? С кем? При каких обстоятельствах? С какой целью? По какой причине?" И как фиксировать результаты познания?..

На этом завершаю вступительную часть, и перехожу к теме.

Логический формализм реконструкции истории человечества на основании имеющегося исторического материала

Вместо эпиграфа:

De emendatione temporum Iosephi Scaligeri Iulii Caesari f. (filii, сына - ВП) Opus Novum Absolutum Pefectum Octo libris distinctum in quo preater ciuilum, mensium, annorum et epocharum cognitionem exactum, doctrinam accuratam, priscorum, temporum methodus, ac nuorum annorum forma, aut ipsorum veterum emendatio examinanmda et dignoscenda acute proponitur. [3]

Примерный перевод: "Об улучшении времён Иосифа Скалигера сына Юлия Цезаря Скалигера произведение новое абсолютное (полное) совершенное на восемь книг разбитое, в котором помимо точного познания суток, месяцев, лет и эпох, точные методы познания эпох в новой форме лет, или такое же старое улучшение и познание ПРЕДЛАГАЕТСЯ (proponitur). Взят с целью иллюстрации тезиса о критичном отношении к собственной хронологии того лица, которое является одним из самых главных столпов её творения".

Общие принципы и методы реконструкции истории человечества

Главным принципом реконструкции истории человечества должен был бы стать принцип большей приоритетности той информации, которую дают естественные науки, над той, которую дают гуманитарные науки. С точки зрения методологии это бы означало, что совокупность тех методов, которыми обладает при анализе источников вся наука — много выше совокупность методов, которыми обладает традиционная историческая наука. Иначе говоря, совокупность методов традиционной истории есть подмножество тех методов, которые предлагает вся наука. В частности, традиционная историческая наука при том, что она обладает хорошими методами сравнительного источниковедения (работы Приселкова, Лихачёва), абсолютно не владеет методикой построения вероятных оригиналов.

В исторической науке хорошо развито понятие источника, а потому не удивительно, что в целом традиционная историческая наука себя методологически безнадёжной не считает. Теория истории, теория восприятия источников и отношения к ним, извлечения информации из них преподаются в рамках таких учебных дисциплин, как источниковедение и теория истории. Посему в ближайших двух абзацах автор этих строк позволит себе полностью опираться на достижения традиционной исторической науки.

С точки зрения своей природы история нам оставила эпиграфику (многочисленные надписи на поверхности), нумизматику (монетный материал), предметы материальной культуры, акты и нарративы. В исторической науке основой для реконструкции истории тех или иных эпох считаются источники актовые и нарративные.

Что касается естественнонаучных фактов, то главным образом та информация, которую дают естественные науки (астрономия, химия, геология, металлургия) оказывается в рамках традиционной истории информацией вспомогательной. Тем не менее, она способна дать ряд важных вероятностных схем, которые могли бы указать на те или иные закономерности процессов становления цивилизации, позволив из нескольких теоретически возможных схем выбирать наиболее приоритетные.

Пример. Изучая историю получения и обработки железа, можно в качестве первоначального места его добычи рассмотреть много разных мест на планете, которые связаны с различными месторождениями железных руд в виде различных минералов. При этом наиболее приоритетным местом было бы то, где технология его получения самыми примитивными средствами была бы наиболее легко доступной. То есть наиболее приоритетным местом начала добычи железа было то место, где наиболее естественным образом был бы доступен каждый из элементов технологического процесса: наиболее легкообрабатываемый минерал, легкодоступный источник энергии (источник получения высоких температур), легкодоступный источник организации поддува как необходимого с технологической точки зрения элемента процесса. Самый подходящий минерал – сидерит, самые доступные источники энергии – легковоспламеняемые породы дерева. Всё это указывает на горные области Европы, а точнее на Чехию и Штирию. При этом добыча и обработка железа в других местах возникала бы с учётом опыта, первоначально полученного в самых лучших для железоделания районах. Конечно же, можно рассмотреть и другие вероятностные схемы, к примеру, схему возникновения обработки железа из более тяжёлых для обработки руд, но только ине забывая, что такие схемы не относятся к приоритетным. Аналогичным образом можно (и нужно) рассматривать историю обработки других металлов, а также начала развития астрономии, монетного дела, текстильной промышленности, одомашнивания различных видов животных и растений и т.д. ...

Итак, теория реконструкции истории человечества должна брать за основу именно естественнонаучные факторы, максимально придерживаясь лозунга "истории без письменных источников". Но поскольку письменные источники есть, и несут информацию о деятельности людей, это вызывает необходимость определения методов работы с ними…

Метод восприятия и обработки источников с целью извлечения из них разнообразной информации

Традиционная историческая наука делит все исторические источники (как это отражено в [4], со ссылкой на [5]), на письменные, вещественные, устные, этнографические, лингвистические, фотокинодокументы и фонодокументы (звуковые записи). Очевидно, что всю классификацию источников легко свести к вещественным, устным и письменным, а эти последние, в свою очередь, делятся на акты и нарративы.

Если рассмотреть любой из источников (любого типа), то информация, с ним связанная, бывает двоякой:

- источник что-то знаменует своим появлением или самим фактом своего существования. То есть нужно учитывать время и место его введения в научный оборот, какое лицо (группа лиц) были к этому причастны, путь его создания и передачи сквозь толщу веков. (Самое интересное, в немецкой исторической науке давным-давно закрепилось очень крепкое и специализированное для этого случая слово Ueberlieferung, в буквальном переводе – высокая поставка, сверхпоставка, сверхепередача);

- источник содержит определённого сорта информацию (имеет внутри некий текст, если это акт или нарратив; имеет некие внутренние физико-химические характеристики, если это археологическая находка и т.д.).

Иными словами, каждый источник может иметь как внешнее, так и внутреннее содержание (см. рис. 1).

Рис. 1. Схематическое изображение соотношения внешнего и внутреннего содержания источника.

Здесь сразу же нужно сделать необходимую оговорку касательно нарративных источников как таковых. При процессе реконструкции именно они оказываются основными, так как именно они претендуют на самое полное описание картины прошлого (в отличие, к примеру, от актов, которые всегда по своей природе эпизодичны). Но мы обязаны учитывать наличие в них внешнего и внутреннего содержания. Приведём такой пример. Русские былины самим фактом своего существования знаменуют интерес русского народа к героическим образам прошлого. Их внешнее содержание: где и когда они были записаны, где, когда и при каких обстоятельствах они были переданы (наиграны, напеты, рассказаны, записаны). А то интересное из жизни различных слоев русского общества, о их религиозных представлениях и т.д., что содержится в самих текстах – это их внутреннее содержание.

Теперь давайте рассмотрим вопрос взаимозависимости источников. Если говорить об актах, то с этой точки зрения они прозрачны и просты: когда там есть ссылки на другие документы, то они, ссылки, даны в явном виде. А вот в случае с нарративными, повествовательными источниками вопрос заимствования и вообще взаимозависимости выглядит куда более запутанным, так как далеко не всегда ссылки одного нарративного источника на другой имеют место, и не очень редко они даны в завуалированном виде…

Между тем, в распоряжении исторической науки есть как источники, записанные очевидцами (первоисточники), так и источники, созданные на основании первоисточников. Мы можем легко первые из них назвать источниками первого порядка, а вторые – источниками второго и больших порядков. (К слову: как правило, именно источники первого порядка всегда в исторической науке ценились больше всего; историк русской церкви Василий Васильевич Болотов в [6] тех людей, которые их создали, очевидцев и перворассказчиков, называл многозначительно: истор.)

Итак, источники первого и второго порядков можно условно представить на схеме (см. рис. 2).

Рис. 2. Разделение источников на источники первичные и источники более высоких порядков.

Теперь, когда дано определение источникам первого и более высоких порядков, можно выразить наше отношение как исследователей к этим источникам. (А также осветить вопросы передачи достоверной и появления недостоверной с точки зрения источниковедения информации.)

С достоверными источниками всё на своих местах. Если мы относимся к ним как к гарантированно достоверным, то нас интересует только тот фактический материал, который в них содержится. Тем более, если это источник первого порядка, созданный истором.

Недостоверность же недостоверных источников сводится или к тому, что источник недостоверную информацию сообщает сам, или он неверно передаёт информацию из другого источника, или в нём сделана неверная ссылка. В любом случае исследователя интересует не содержащийся в недостоверном источнике (или в источнике с сомнительной достоверностью) фактический материал, а обстоятельства его появления. Особенно ярко это можно проиллюстрировать на примере гарантированно документально не подтверждаемых фольклорных источников (сказки, поэмы), в которых очень часто видно морально-назидательное начало.

Рис. 3. Классификация источников на источники достоверные и недостоверные и план работы с ними.

Итак, если мы к некому источнику относимся как к гарантированно достоверному, то нас интересует тот фактический материал, который в нём содержится. Тогда мы можем перейти к логическому формализму обработки фактической информации, которая в нём содержится.

Логический формализм обработки фактической информации из нарративных и актовых письменных источников

В качестве небольшого вступления напомню, что подхожу к построению версий реконструкции истории человечества без учёта существующей традиционной версии, опираясь лишь на существующие источники. Для читателя идеальный вариант восприятия – это представить, что нет традиционной версии, а есть лишь большое количество источников по ней…

Система важнейших понятий, без которых невозможна реконструкция истории человечества

Итак, возьмём большое количество источников. Они все были использованы и в традиционной версии, но ведь мы договорились на неё не опираться. Мы пока не знаем степени достоверности ни одного из них. Наиболее информативными нам кажутся письменные источники. Мы берём их в руки, читаем, и сразу натыкаемся на такую всем известную грамматическую структуру, как предложения. А в этих предложениях речь идёт о том, что произошло (происходит), или дано в них описание некоего фона для всего произошедшего (происходящего). А нас, исследователей, как раз очень интересует то, что произошло (происходит) и фон для этого.

Вот тут-то мы и подошли к необходимости формализации. То, что реально случилось (если оно случилось реально), должно иметь:

- время,

- место,

- суть события (что случилось),

- персоналии (с кем случилось),

- объекты (с чем случилось).

- причины (почему произошло то, что произошло; частный случай: "С какой целью сделано?").

Кроме того, некоторое отношение к тому, что произошло, имеют вопросы:

- какова была картина положения дел (или, иначе, какие имелись при этом фоновые обстоятельства),

- какие были дополнительные к произошедшему обстоятельства, и что из произошедшего воспоследовало.

Вдумчивый читатель наверняка сразу заметил, что автор статьи попытался создать у него, у читателя, максимальное количество ассоциаций с обыкновенной грамматикой, с обыкновенным анализом предложения по его членам или частям речи. Это сделано преднамеренно, так как следующий шаг, который автор предпримет в изложении своего формализма, к грамматике имеет отношение более чем непосредственное.

Итак, любое простое предложение имеет такую часть, как сказуемое, которое отвечает на вопрос "что делать" (со всеми отглагольными формами: "что делает", "что делаешь", "что делается", "что делал", "что делалось" и т.д.) или "что сделать" с аналогичными отглагольными формами. Любой, хоть в какой-то степени знающий грамматическую структуру русского языка человек легко узнает здесь глаголы совершенного и несовершенного вида. Вот та нехитрая мысль, которую хочет высказать автор этих строк: в любых источниках так или иначе при отражении фактов весь записанный материал делится (или по крайней мере разбивается) на предложения совершенного или несовершенного вида. При этом простые предложения совершенного вида, которые отвечают на вопросы "что сделать" (и производными от него) мы назовём предложениями динамическими (так как в них идёт речь о некой динамике), а все предложения, которые отвечают на вопросы "что делать" (и производными от него) мы назовём предложениями статическими.

Итак, мы научились определять статику и динамику повествования. Теперь (внимание!) ту же самую статику или динамику повествования мы можем определить (to define) с другой точки зрения. А именно, мы можем представить себе некую личность (персоналию), представителя фауны, или просто некий объект повествования, который принадлежит к понятиям неодушевлённым.

Мы можем для описания этой личности (персоналии), представителя фауны или просто некоего объект подобрать ряд параметров, которые его описывают. Чтобы читатель, который привык к чисто беллетристическим описаниям особо не пугался, мы скажем, что человека можно описать, к примеру, по его физическим данным (рост, вес, размеры частей тела, местонахождение в тот или иной момент, профессиональный род деятельности, привычки и т.д.), аналогично мы можем описать какого-то представителя фауны. Что касается объекта неодушевлённого, то здесь число параметров, которые поддаются описанию, ещё больше.

Короче, если выбрать определённый момент времени и зафиксировать некий параметр описания (или совокупность параметров), который (которые) в этот момент времени изменился (изменились), то мы получим то, что называется историческим событием. Это историческое событие описывается строго глаголами совершенного вида – по крайней мере, в рамках грамматики русского языка. Вопрос, как решается такая проблема в рамках грамматики других языков, мы здесь рассматривать не будем, ограничившись констатацией факта, что, к примеру, в романо-германских языках глагольных форм, которые содержат в названии слово perfect, вполне достаточно.

Итак, событие – это мгновенное или моментальное (произошедшее в рассматриваемый нами момент) изменение некоего параметра (некой совокупности параметров), которые описывают окружающий мир.

Абсолютно аналогично мы можем поступить со статическим аспектом повествования. Единственно нам при этом придётся определить (to determine; ввиду того, что слово "определить" в русском языке имеет два смысла, автор этих строк считает своим долгом с целью облегчения восприятия давать англоязычные аналоги) – нам придётся to determine два момента времени: конечный и начальный. А то положение дел, которое описывалось бы во временной промежуток между ними, мы можем назвать картиной положения дел, или просто положением дел.

Итак, картина положения дел – это такое состояние, когда наблюдается неизменное положение тех или иных параметров описания. Выражаясь на бытовом языке, это когда ничего не происходит, а всё ничего не происходящее можно легко описать глаголами несовершенного вида.

Теперь такое понятие, как исторический факт, можно легко определить (to define) как объединение такого понятия, как событие, и такого понятия, как картина положения дел.

Этим способом в такой науке, как история, можно, в общем случае, описать всё, что угодно. То есть может быть описана как статика, так и динамика окружающей жизни во всех её, жизни, проявлениях.

Итак, определения событию, картине положения дел и историческому факту даны, и то, как переводить бытовой язык описания в язык более формализованный, более или менее ясно. Теперь постараемся применить разработанный формализм к вопросам изучения истории, то есть рассмотреть отношение между тем, что упомянуто в источнике, и тем, что теоретически могло быть в действительности, на основании информации из источников.

Здесь нужно признать, что в учебниках по источниковедению и по теории истории этот вопрос всё-таки освещён. Однако на практике очень интересен ключ, в котором решены эти проблемы: при описании картины тех событий, которые исследователь намерен восстановить, всякий раз подчёркивается субъективный характер как самих источников, так и их исследований. То есть (во всяком случае, у автора этих строк создалось такое впечатление) идёт игра с понятиями исторической реальности (то, что нужно и, по мнению исследователя, можно восстановить), исторического исследования (то, чем занимается исследователь) и исторического знания (это объём накопленной информации, который может иметь отношение к данной теме). Понятно, что в результате исследования появится новая информация, способная внести в историческое знание новые черты. При этом, что самое трагикомичное, в стороне оказывается вопрос, а что же делать, если новое знание будет противоречить ряду положений старого знания. Вообще вопрос логики сравнения старого знания с новым там (на страницах учебников теории истории) почему-то, как показалось автору этих строк, не освещён. Может быть, потому, что в гуманитарных науках не лучшим образом поставлен вопрос параметризации и формализации знаний (известно заявление историка-профессионала, что история – не наука; среди учёных-естественников бытует менее радикальное мнение, что история – наука не технологизируемая, и т.д.).

Итак, на основании грамматических предложений из письменных источников мы можем извлекать факты. Как они соотносятся с теми фактами, которые имели место в действительности? Любой факт, упомянутый в источниках, наиболее корректно рассматривать как отражение того факта, который имел место на самом деле. Правда, при этом всегда возникает один очень интересный феномен: факт, упомянутый в источнике, рассматривается строго как образ некоего факта, который имел место в действительности. Что, если честно, не всегда верно.

Если же говорить о времени, то в упомянутых учебниках очень подробно описаны способы определения даты (реального значения временного параметра), которая может быть указана в источнике, от момента опознания неких совокупностей графических знаков, которые могут иметь отношение к обозначению времени соьытия, до самого момента определения (determinition) теоретически возможного диапазона времени. Если не вдаваться в подробности, а ограничиться двумя словами, то систем обозначения числовых знаков было не очень мало, а систем времяисчисления было несколько, причём ряд из них был связан с временем правления того или иного лица, в стандартном случае имеющего не имя, а смысловое прозвище.

Что касается набора смыслов имён, то речь идет вот о чём (более подробно, и даже с большим количеством формул, которые сильно напоминают математические, см. в [1] и [7]). Если взять ту же самую последовательность графических знаков для источника и попытаться извлечь из неё информацию об именах отдельных участников, то очень часто возможна ситуация, когда их имена будут относиться к собирательным понятиям, а не к именам личностей в современном значении этого слова, а с другой стороны, некоторые имена будут состоять из нескольких слов. Скажем, императорский титул мог состоять из двадцати слов, и путаница здесь могла быть какая угодно. Вдобавок некое имя, написанное в нарицательном смысле, можно понять как имя собственное, имя отца легко может быть понято как имя сына и т.д.

Кстати, иллюстрацию к последнему случаю читатель найдёт практически в любом ученике по славянским именам. К примеру, Волович – это фамилия, имя, или просто потомок некоего Вола? Ивашка Фёдоров – это некто Иван по фамилии Фёдоров, или Иван, сын Фёдора, или Иван, холоп боярина Фёдора? (В связи с этими примерами хочется напомнить, что система современных имён, фамилий и отчеств на Руси укоренилась не сразу, а в известной временнóй последовательности, а также отметить, что, естественно, информация, которая поможет разобраться, о чём речь, содержится в контексте упоминания имени в источнике). Александр, попавший в грекоязычный источник – это имя собственное или имя нарицательное в смысле "защитник людей" (нарицательный перевод с греческого)? Некто Штайнер, или Штейнер, упомянутый в германо- или латиноязычном источнике, это реально человек по фамилии Штайнер или просто некто, имеющий отношение к обработке камней? Некий Хасан из арабоязычного источника – это лицо по имени Хасан или просто красавец (как это нарицательно с арабского)? А ведь сюда нужно ещё прибавить все варианты, которые могли бы возникнуть при переводе...

Путаница в восприятии здесь могла возникнуть легко. Известный пример с "поручиком Киже" – одна из иллюстраций подобной путаницы, причём там путаница возникла в рамках всего лишь одного языка, прямо на глазах у окружающих!

Итак, каждый из параметров факта (или отражения факта), упомянутого в источнике, можно представить себе в виде совокупности неких вариантов, или трактовок этих параметров. А что до факта в целом то он, следуя аналогичной логике, легко представляется в виде совокупности того, что автор этих строк будет называть фактотрактовкой, которая, в отличие от факта, уже нерастяжима по смыслу.

Отсюда в рамках нашего формализма вырисовалось два понятия. Первое понятие – это понятие факта. Факт, упомянутый в источнике – понятие растяжимое, не имеющее жёсткой привязки ко времени, месту, именам и т.д. И второе понятие – это понятие фактотрактовки. Фактотрактовка – это понятие нерастяжимое. Соотношение между ними мы легко проиллюстрируем на схеме (см. рис. 4).

Но предварительно – маленькое пояснение. Вполне очевидно, что в том случае, когда некая информация, содержащаяся в источнике, просто выдумана, то она не отражает никакого факта. Такой случай также отражён на рисунке, как нигилистическая трактовка. Если же информация из источника вполне соответствует неким реальным фактам, является их отражением, то мы будем говорить о совокупности в той или иной степени вероятных фактотрактовок.

Рис. 4. Соотношение между понятием факта и понятием фактотрактовки.

Теперь очевидно, что возникает логическое усложнение процесса познания. Ведь, хочется повториться, нужно разработать такой формализм этого процесса, при котором учитывался бы не один параметр, а несколько... или даже много (извиняюсь за игру со смыслом русских слов "несколько" и "много", но даже на этом примере читатель может видеть, насколько неоднозначной может быть запись в любом источнике). Посему этот метод познания назван мною логическим формализмом многовариантности.

Итак, логический формализм многовариантности – это такой логический формализм, который позволил бы осуществлять процесс познания исторических процессов при рассмотрении всех без исключения трактовок упомянутой в источнике информации. Как это ни покажется странным, нечто аналогичное провозглашает традиционная историческая наука, называя это герменевтикой, но она почему-то абсолютно некритично относится ко всем датировкам Древности и Средневековья.

Идём дальше. Если мы будем брать источник за источником и строить по каждому факту, упомянутому в них, фактотрактовки за фактотрактовками, то в конце концов мы получим не одну картину глобального развития человечества, а много. Можно даже сказать, очень много. И тогда весь итог, всю сумму данных картин мы просто назовём совокупностью версий реконструкции. О подробностях её построения – немного ниже, а пока только констатируем, что неким промежуточным моментом процесса познания прошлого по методу многовариантности будет это самое построение совокупности версий реконструкции.

Как видим, применение вероятностных методов может элементарно привести к тому, что на выходе исследований появится не одна какая-то жёсткая версия, а их совокупность. И те версии, которые войдут в эту совокупность, будут иметь не меньшие шансы на достоверность, чем та традиционная (с хронологической точки зрения) версия, которая отражена в учебниках истории.

Теперь давайте от системы понятий перейдём к выполнению первичной задачи реконструкции истории человечества.

Пути построения совокупности версий реконструкции и познания информации с ее помощью

Если, пользуясь методологией многовариантности, приступить к выполнению описанной задачи, то есть воссозданию наиболее достоверной с точки зрения хронологии картины прошлого, географии и персоналий истории, то мы должны указать на то, что существуют два пути, которые разнятся сложностью и информативностью. Встав на первый их них, мы должны будем собирать воедино отдельные факты и/или фактотрактовки на хронологической шкале. Путь этот труден, поскольку у нас сразу возникнет проблема угрожающе быстрого нарастания количества версий реконструкции. И мы эту техническую проблему можем решить, перейдя по другой путь. А именно: мы можем ввести понятие простейшей последовательности двух фактотрактовок разных фактов, которые взяты из материала, созданного в одной исторической или хронологической традиции (если более популярно – взятых из одного архива или одного нарратива), временнóй промежуток между которыми с определённой точностью количественно может быть оценен. Такую простейшую последовательность двух фактотрактовок мы назовём виртуальной хроникой.

Простейший пример виртуальный хроники: два акта, зафиксированные, скажем, в нижегородском архиве. Один документ содержит жалобу купечества Великому князю на его наместника, и датируется вторым годом правления наместника Дмитрия, другой датирует некое судебное дело по беспорядкам четвёртым годом наместника Дмитрия. Обе датировки могут быть указаны в неявной форме. Итак, налицо два события с чётко фиксированной временнóй разницей между ними.

Параметры, в которых описывается виртуальная хроника, легко понимаемы из общелогических соображений, ведь это всё параметры фактов (фактотрактовок), которые в неё входят, плюс параметры, описывающие связь фактов (их последовательность и временнóе расстояние между ними) и возникающую отсюда картину положения дел (и её трактовки).

Если позволить себе некое обобщение с количественной точки зрения, то можно ввести понятие виртуальной хроники с чётко фиксированным временным интервалом между фактами или без такового. В последнем случае речь бы шла лишь о качественном виде виртуальной хроники: первый факт, второй факт, третий факт и т.д.

После введения понятия виртуальной хроники весь процесс реконструкции может свестись к одному-единственному приёму: мы берём факты из различных источников (в момент взятия они свеженькие, растяжимые), создаём и фиксируем фактотрактовки (а фактотрактовки, в отличие от свеженьких фактов из источников, уже нерастяжимы, с этой целью понятие фактотрактовки и вводилось). Далее из фактотрактовок мы строим виртуальные хроники, далее создаём вероятные оригиналы виртуальных хроник, и уже конкретно из вероятных оригиналов виртуальных хроник создаём версии реконструкции. При этом – внимание – очень желательно после каждой фиксации событий фиксировать картину положения дел, которая получалась бы между этим событием и предыдущим. И ещё одно: версия реконструкции должна быть как можно более глобальной.

А что же такое вероятный оригинал виртуальной хроники, упомянутый в предыдущем абзаце? А очень просто. Это та последовательность событий, которая теоретически могла иметь место в действительности. Соответственно, вероятный оригинал какого-то факта их хроники – это тот факт, который теоретически мог иметь место, с указанием его даты.

Можно было бы, конечно, понятие "вероятный оригинал" дать в иных словах: "прообраз", "прототип". Но, увы, и понятие прообраза, и понятие прототипа широко используется в литературоведении для характеристики персонажей, у нас же вопрос поставлен намного шире. Мы говорим о событиях в целом.

Пойдём дальше. Для того, чтобы продвинуться с нашей теорией реконструкции, чтобы перейти к практике, остаётся нам всеми доступными способами проверки составить мнение о том, всё-таки можно ли источник рассматривать как достоверный, либо же этот источник допускает его рассмотрения как сфальсифицированный, а если источник таков, что допускает рассмотрения как сфальсифицированный, то что, в общем случае, из этого следует.

Прежде всего, если источник вызывает подозрения на сфальсифицированность, то фактом, который идёт в работу, будет само его появление. То есть в данном случае факт – наличие самой фальсификации.

Очень часто сам фальсификат, то есть источник с подозрением на сфальсифицированность, может содержать авторазоблачение, когда лицо, совершившее эту фальсификацию, в форме, понятной для одних и непонятной для других, сообщает о сфальсифицированности. Это может быть что угодно, например, совершенно на первый взгояд невинные заметки на полях рукописей. В качестве примера автор этих строк может упомянуть Радзивилловскую летопись, описанную в восьмом томе "Христа" Н.А. Морозовым, заметившем в ней ряд явно не подобающих летописи подобной древности записей на полях.

Вопрос наличия в источнике тайных знаков, или, как, возможно, было бы лучше выразиться, тайных сигналов – это вопрос изотерики, который можно изучать и изучать, и по которому можно по итогам изучения выдвигать версию за версией и гипотезу за гипотезой. Однако мы вернёмся к вопросу теоретических основ реконструкции.

Итак, после построения вероятных оригиналов виртуальных хроник простейшая версия реконструкции приобрела бы очень простой вид: событие – картина положения дел – событие – картина положения дел и т.д. (рис.5).

Рис. 5. Простейший вид версии реконструкции.

На нашем рисунке такой простейший вид реконструкции изображён в виде оси, на которой нанесены "точки" событий и блоки, символизирующие те или иные картины положения дел. Можно, конечно же, было бы версию реконструкции изобразить просто в виде одной оси, на которую нанести "точки" событий, а в промежутках между ними разместить картину положения дел, но только если речь идёт о реконструкции событий в одной местности. В случае же реконструкции событий в разных местностях придётся провести несколько временных осей и для каждой из них нанести свои события на временную ось, как это изображено ниже (рис. 6).

Рис.6. Простейший вид версии реконструкции для рассмотрения задачи реконструкции в нескольких географических местностях (для конкретности: в местностях А и В).

После этого все факты (фактотрактовки), которые не вошли в данную версию реконструкции, мы можем использовать в качестве проверочного материала. Их можно сопоставлять с каждой из версий реконструкции, получая тем самым её оценку и рейтинг.

Отмечу, что здесь демонстрируется ядро многовариантности. На деле весь исторический материал можно сопоставлять не только с одной-единственной версией реконструкции, но с каждой из полученных и зафиксированных в совокупности версий реконструкции. Тем самым проблему моноверсийности как основную методологическую проблему традиционной исторической науки можно бы было считать решенной. Ведь после сопоставления каждой из полученных версий реконструкции с отдельными фактами из источников и их фактотрактовками, которые не вошли в эту версию, результаты можно формулировать в поддающимся счёту виде. Тем самым у нас возникнет следующая картина: мы всегда можем взять одну-две-три-десять самых высокорейтинговых версий реконструкции и сказать, что скорее всего, именно они имеют самые большие шансы на точность отражения прошлого.

Что касается исторического материала, который мы могли бы привлечь для построения версий, то мы его можем взять практически любой. Письменные источники (содержимое всех архивов, библиотек, музеев), устные (всевозможные произведения устного народного творчества), а также то, что создано руками человека, то есть артефакты. Имеются, что немаловажно, ещё и данные естественных наук, имеющие отношение к различным областям истории (физика, геология, химия, история различных областей техники).

Далее. Как указано немного выше, при построении версий реконструкции с неизбежностью проявится основная проблема комбинаторики – проблема очень большого числа версий. Из этого следуют два основных логических вывода:

1. В качестве материала для реконструкции единицы данного материала (уже отмечено, что лучше всего в качестве такого материала рассматривать виртуальную хронику) лучше всего брать как можно более протяжённые во времени, то есть изначальный материал для реконструкции должен быть как можно более продолжительным.

2. Следует внедрить принципы оптимального уменьшения версий реконструкции.

На этой второй задаче не буду останавливаться подробно; эти принципы сформулированы мною в [1] и [7]. Упомяну их вкратце:

1. Принцип непрерывности в применении к большому числу версий реконструкции состоит в том, что: Если в данной версии реконструкции присутствуют временные промежутки (лакуны), которые не описываются историческими документами, то такая версия маловероятна. Аналогично данный принцип можно применять по географическому признаку, что было бы важно для реконструкции истории отдельных территорий, то есть: Если в данной версии реконструкции данной территории (данного сообщества людей) присутствуют временные промежутки, которые не описываются историческими документами, то такая версия маловероятна.

2. Принцип оригинальности гласит: Маловероятно, чтобы один временнóй промежуток, описывающий события, происходившие на одной какой-то территории, описывался двумя независимыми хрониками с абсолютно разными персонажами.

3. Принцип антиудревления возник из того бесспорного факта, что, как правило, вопрос датировок отдельных событий в мировой истории часто имел политический оттенок, и споры на тему "что древнее" возникали не так редко, и отдельные события описывались заведомо более ранними датами, нежели это было в действительности. Что же касается обратной ситуации, то есть когда события ранние были датированы датами более поздними, то они практически не наблюдаются. Поэтому автор статьи отважился сформулировать принцип антиудревнения: Маловероятны те версии реконструкции, в рамках которых вероятный оригинал некой связанной последовательности событий (хроники) будет лежать хронологически раньше образа зафиксированной в хронике этой последовательности событий.

Можно ли создать такую методику, чтобы, с одной стороны, максимально учесть весь имеющейся в наличии исторический материал, а с другой стороны, создать максимально информативную и максимально достоверную картину реконструкции? Автор этот вопрос попытается осветить.

Понятно, что из всего исторического материала что-то должно браться для создания основных версий реконструкции, а что-то – для их проверки. Предполагаю, что материал, использованный для основных версий реконструкции, будет по объёму значительно уступать материалу, который теоретически может быть использован как проверочный. Структура основного материала, который годен для создания версий реконструкции, более или менее описана. Структура проверочного материала может быть описана кратко (и, надеюсь, остроумно): это весь материал, который не вошёл в основные версии реконструкции. Такой материал состоял бы как из единичных фактов (фактотрактовок), так и из отдельных виртуальных хроник со всеми их атрибутами. Если более подробно, то туда могут войти не только отдельно взятые фактотрактовки, но и, в случае использования в качестве проверочного материала отдельных целостных хроник, такие их элементы, как последовательность фактов, временнóе расстояние между ними и т.д.

Ещё более подробно: в проверочный материал могут войти артефакты (со всеми их возникающими трактовками), весь актовый материал, устный материал, всевозможные изображения (со всеми их трактовками), а также, как нетрудно догадаться из предыдущего абзаца, весь материал из нарративов, который не вошёл в версии реконструкции. На схеме (рис. 7) изображена его структура, а далее (рис. 8) изображён сам проверочный материал под названием соответствующего блока, а также нити, которые к нему ведут. Повторю: из единичных актов не следует строить виртуальные хроники, хотя бы из соображений удобства. Они могут повести себя так, что число версий реконструкции станет угрожающе велико.

И разумеется, если одна трактовка одного факта уже вошла в версию реконструкции, то вторая его же трактовка не может быть использована ни в версии реконструкции, ни в качестве проверочного материала.

Рис. 7. Формирование материала, который используется для построения версий реконструкции и проверочного материала.

Схематически весь процесс формирования материала изображён на рис. 7. Даётся деление источников по их типам. Из актов, нарративов и в отдельных случаях произведений устного творчества можно извлечь, помимо проверочного материала в виде отдельных фактов и их трактовок, материал для виртуальных хроник (так как оттуда можно брать связываемые факты, которые на схеме изображены отдельным блоком). Этого нельзя сказать об артефактах (включая различные изображения) и данных естественных наук.

Итак, процесс построения версий реконструкции. Мы берём первый источник (идеальный вариант – нарративный, хотя для такого случая актовый материал из одного архива, к примеру, судебные протоколы некоего города, тоже подошли бы), рассматриваем его с точки зрения подозрений на сфальсифицированность. В случае наличия таковых мы строим версии появления подобной сфальсифицированности, а в случае отсутствия таковой – берём материал из источника в работу (см. схему на рис. 8). После этого берём другие источники, с помощью которых мы можем приступить к решению предварительной задачи реконструкции – построению виртуальных хроник. И на выходе первого этапа получаем некий набор виртуальных хроник.

Затем из этого набора мы берём первую виртуальную хронику, составленную на основании первой последовательности фактов (фактотрактовок); вторую, составленную на основании второй последовательности фактов и т.д. И строим их вероятные оригиналы.

Пример построения вероятных оригиналов виртуальных хроник. Из хроники императора Фридриха мы узнаём, что он крестился на втором году рождения, в свой первый военный поход пошёл в одиннадцатилетнем возрасте, женился, достигнув семнадцати лет. Не имея чётких указаний на то, когда же эти события могут быть датированными по абсолютной шкале, мы можем построить такие вероятные оригиналы его хроник, в которых указанные события отнесли бы на годы 1102, 1111, 1117, или 1112, 1121, 1127, или 1302, 1311, 1317. Тем самым мы бы получили три вероятных оригинала виртуальной хроники, созданной на основании материала из жизни императора Фридриха. А в конце процесса построения мы получим некую комбинацию вероятных оригиналов этих виртуальных хроник (о тонкостях формализма чуть ниже), которую мы могли бы назвать версией реконструкции. А если мы рассмотрим другой набор вероятных оригиналов, то получим другую версию реконструкции. И мы можем проделать эту процедуру столько раз, сколько нам захочется, в результате чего на выходе мы получим нечто с гордым названием совокупность версий реконструкции.

А после построения этой совокупности версий реконструкции мы увидим, что можем легко сопоставить её с тем проверочным материалом, который изображён в правой части схемы. Любое сравнение, любое сопоставление имеет свою логику. В простейшем случае она выглядит несложно: мы определяем, противоречит некий элемент из проверочного материала, фактотрактовка или рассмотренная как единый факт последовательность неких фактов с их характеристиками той или иной версии реконструкции, или нет. Случай непротиворечия можно рассматривать как случай дополнения.

Здесь автор этих строк обязан напомнить читателю, что в распоряжении исторической науки есть факты, записанные очевидцами в первоисточниках, и источники, которые созданы на их основании, как бы источники второго порядка. Если мы будем в качестве проверочного материала брать не трактовки отдельных фактов из источников, а целые источники, то нам обязательно придётся учитывать взаимозависимость источников, а эта отдельная работа.

Итак, после сопоставления той или иной версии реконструкции с тем или иным историческим материалом, который мы назвали проверочным, мы получим некую оценку состоятельности, или рейтинг той или иной версии реконструкции. Вопрос: можно ли более или менее явственно с математической или, по крайней мере, логической точки зрения найти путь выбора оптимальной глобальной версии реконструкции? Наверное, можно.

Давайте рассмотрим сравнение какого-то конкретного факта с некой версией реконструкции. Всякий факт с точки зрения многовариантности может иметь несколько трактовок. При этом некоторые из них могут подходить к данной версии реконструкции, а некоторые подходить к ней не могут, а даже наоборот, могут ей противоречить. Что ж, мы возьмём большое число фактов и среди них выберем те, которые имеют фактотрактовки, подтверждающие данную версию реконструкции. Мы можем даже пойти ещё дальше. Мы можем фактотрактовки рассмотреть в отдельных совокупностях, и в каждой из этих совокупностей рассмотреть фактотрактовки, которые по рассмотрению подтверждают нашу версию на взаимную непротиворечивость. Их максимальное количество следует количественно зафиксировать. Так для каждой совокупности фактов и для каждой версии реконструкции мы можем совершенно чётко зафиксировать то число непротиворечивых фактотрактовок, которые находятся с ней в согласии.

С другой стороны каждую из этих глобальных версий реконструкции мы можем оценить по степени отсутствия в ней противоречивости. К примеру, взглянув с точки зрения принципа непрерывности на каждое из мест повествования, которое фигурирует в версии реконструкции, мы быстро придём к выводу, что можно оценить хронологические лакуны, то есть те временные промежутки, на которые в данной версии реконструкции не отнесено никакое событие, с количественной точки зрения. И вот эти лакуны и будут теми штрафными очками, которые данная версия реконструкции будет зарабатывать.

Вдобавок можно использовать другие два принципа оптимального сокращения числа версий, а именно принципы оригинальности и антиудревления.

Ну а в итоге разность между двумя вышеописанными параметрами – повторимся – между количеством взаимонепротиворечивых фактотрактовок и штрафных очков за счёт наличия хронологических лакун, и даст тот искомый рейтинговый параметр сравнения. Можно даже записать красивое математическое выражение в виде формулы, если есть такое желание.

И вот после этого из глобальных версий реконструкции можно уже переходить к истории того или иного периода, того или иного явления, той или иной местности. Одним словом – к локальным реконструкциям.

Весь процесс реконструкции для пущей наглядности изображён на схеме (рис. 8).

Рис 8. Познание прошлого при помощи исторического материала путём создания совокупности версий реконструкции с точки зрения как происхождения исторического материала, так и его фактического содержания.

Очень интересно рассмотреть случай появления нового материала, новых документов или новых археологических находок. Среди них теоретически могут быть даже такие, из которых можно построить виртуальные хроники, то есть, согласно нашему формализму, они смогут участвовать в создании новых версий реконструкции. Хотя, конечно же, большинство нового материала, который в последнее время появляется и будет появляться, носит характер единоразовых фактов, которые можно было бы применять в качестве проверочного материала. Так решается проблема сосуществования нового знания со старым: версии реконструкции идут по принципу взаимодополнения, то есть нечто появляющееся новое создаёт новые версии реконструкции истории человечества, которые не опровергают старые, а сосуществуют вместе с ними. При этом сосуществование более достоверных версий с менее достоверными описывалось бы их опорой на виртуальные хроники и оценивалось бы согласно рейтинговой оценке.

Последние этапы реконструкции, изображенные в нижней части схемы, позволяют нам, получив совокупность версий реконструкции, оценить каждый из источников (и каждый из персонажей источников) в свете тех или иных версий реконструкции. Далее мы можем из всех версий реконструкции выбрать оптимальную и попытаться познать в её свете отдельные "тёмные места" источников. То есть мы можем согласно этой оптимальной версии реконструкции оценить все источники и попытаться осуществить некие локальные реконструкции (по интересующему нас периоду, месту, имени, историческому лицу и т.д.).

Попутно хочется обратить внимание на тот лежащий на поверхности факт, что виртуальные хроники и их вероятные оригиналы могут легко получаться из крупных имеющихся в наличии исторических нарративов, в частности, исторических хроник. Элементарные хроники при этом можно рассматривать без предварительной обработки, а вот компиляции желательно как можно более подробно разбить по тем авторам, на которых идут ссылки в документах. Тогда цельный компилят (составная хроника) предстанет в виде совокупности отдельно взятых элементарных блоков, а весь такой приём можно называть, соответственно, методом поблочного разбиения.

В завершении статьи хочется отметить, что результаты применения вышеописанной методики реконструкции мировой истории к истории Европы на период от нулевого года до конца позднего Средневековья представлены в работе автора [8], вошедшей в качестве одной из глав в [1].

Эпилог

С точки зрения глобального генезиса гуманитарных наук наступает очень интересный момент. Детерминизм, то есть чёткое предсказание чего-то (а применительно к исследованию древности – точное установление различных фактов прошлого, с точки зрения хронологии, географии, персоналий и т.д.) сменяется вероятностными методами, согласно которым каждому событию, каждому параметру того или иного события будет ставиться та или иная оценка в соответствии со статистической вероятностью. То есть выражения в тональности "точно", "определённо", придётся сменить на выражения в тональности "наиболее вероятно". Так же и выражения с отрицательной тональностью типа "этого не могло быть", "это всего лишь легенда", "это фальшивка", нужно сменить на более мягкие выражения типа "этого скорее всего не могло быть", "это – скорее всего – легенда", "это, с большой степенью вероятности, фальшивка".

ЛИТЕРАТУРА

1. Поляковский В.Т. Татаро-Монголы. Евразия. Многовариантность. М. Форум, 2002.

2. Данилевский И.Н. Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение. М. 1998

3. Scaliger Iosephus Iustus. De emendatione temporum Iosephi Scaligeri. Paris 1583.

4. Данилевский И.Н. Пронштейн А.Г. Вопросы теории и методики исторического исследования. М. 1986.12. Энциклопедия Кирилла и Мефодия. Издание на компакт-диске.

5. Макаров М.К. О принципах классификации источников. ТМГИАИ, т.16, с.23-24

6. Болотов В.В. История церкви. М. 1994

7. Поляковский В.Т. Теоретические основы реконструкции истории человечества на основании имеющегося исторического материала, Интернет www.wladmoscow.narod.ru/teor_osn.htm

8. Поляковский В.Т. Хронологические концепции истории Европы на период от начала общей эры до позднего средневековья, следующие из латиноязычных источников. Результаты применения формализма многовариантности. Интернет, http://www.wladmoscow.narod.ru/chronkonc.htm

9. Brincken von den, Anne-Dorothee. Historische Chronologie des Abendlandes. Kalendarreformen und Jahrtausendrechnungen. Kohlhammer, 2000

10. Поляковский В.Т. Может ли фальсификат содержать авторазоблачение? Об одном логическом приеме исследования древних источников. http://www.wladmoscow.narod.ru/emotiwizm.htm